Сокол против кречета - Страница 120

120

– А вот тебе фигушки, – развеселился Славка. – Меня во всех военных академиях повесили. Да и в любое военное училище загляни. На самом видном месте кто – я, а не ты.

– А чьим именем артиллерийская академия названа?! Твоим, что ли?! – возмутился Минька, не желая уступать другу.

– А вы откуда все это успели выкопать? – удивился Константин.

– Да мы третий день уже здесь и все тебя дожидаемся, – простодушно пояснил Минька. – Думали, что ты уже сбежал куда-нибудь, нас не дождавшись.

– То есть как сбежал? – снова не понял Константин. – А почему вы вообще решили, что я тоже ожить должен?

– Простая логика, – пожал плечами изобретатель. – Мы-то ожили. Значит, и ты тоже должен.

Ты умер самым первым, значит, и воскреснуть должен был самым первым из нас.

– Первым был не я, – поправил Константин.

– Правильно, – поддержал друга Славка. – Владыка Мефодий. Вот его-то мы и встретили первым же вечером. Кстати, возле музея. Он туда собирался зайти. Короче, после того как встретились, нам не до экспонатов стало, сам понимаешь. На второй день мы кое-как оклемались и все дружно в библиотеку подались. Хотели в музей, но потом решили международную обстановку разведать, да и вообще, – Славка неопределенно помахал в воздухе рукой. – Но, ты знаешь, было чему порадоваться. Одно то, что Россию владычицей четырех океанов называют, – уже круто. Читал и прямо гордость за державу разбирала.

– Как четырех? – удивился Константин. – Что, Атлантический тоже наш?

– Ну, раз Исландия с Гренландией наши, то получается, что и океан не чужой. Опять же Америка.

– Ты США имеешь в виду?

– Да нет теперь никаких США, – улыбнулся Минька. – Россия сплошная.

– Правда, выходцев из Европы твои потомки, вспомнив опыт пращура, изрядно набрали, – добавил Славка. – Даже с перебором. И восстание свое они подняли. Тоже независимости захотелось.

– И что? – насторожился Константин.

– Да ничего, – пожал плечами Славка. – Когда это торгашам русичей удавалось одолеть? Рылом не вышли. Морду им начистили, и всего делов.

– А…. Индийский океан?

– Ну, со стороны Азии мы туда лишь самым краешком вышли – через Индию, – притворно сокрушаясь, вздохнул Славка и сделал многозначительную паузу, но эффект сообщения испортил неугомонный Минька.

– Зато Австралия – русское генерал-губернаторство, – выпалил он. – Да ладно вам о политике. Ты, Костя, про нас обязательно почитай. Хотя наврали, они, конечно, с три короба – обхохочешься, но все равно интересно. Меня почему-то смердом какого-то боярина назвали, а Славку вообще… – он весело хихикнул.

– Ну вот и пришли, – Константин остановился перед тяжелыми дверями, окованными серебром, и медленно потянул деревянную ручку, отполированную за многие века.

Створка двери медленно подалась, открывая главное помещение церкви. Было оно практически пустым. Только в левом углу, стоя на коленях, молился человек в строгом сероватом костюме, отливающем синевой.

– Если мне память не изменяет, то наш владыка Мефодий молится как раз на твой подземный ход, Костя, – не удержался от ироничного замечания Минька.

– Наверное, чтобы открылся, – без тени улыбки прокомментировал Славка.

– Вот мы и опять вместе, – задумчиво глядя на молившегося, произнес Константин.

Человек в костюме услышал его, оглянулся, несколько секунд недоверчиво вглядывался в троицу, застывшую в дверях, и лицо его осветила улыбка, поначалу робкая, но с каждым мгновением безудержно расползающаяся вширь.

– Вот мы и опять вместе, – много позже повторил фразу Константина Славка.

К этому времени они уже сидели на берегу реки, успев разложить костер и даже пропустить за встречу энное количество стопок водки.

– Собрались, стало быть. А дальше что делать будем? Нет, я, конечно, еще месячишко отдохну с радостью, но, положа руку на сердце, – уже сейчас чертовски скучно, братцы. По всей стране тишь, гладь да божья благодать. Ни морду врагу набить, ни о государевых делах с императором побалакать. И куда бедному воеводе податься? – философствовал он, вальяжно развалившись у самого костерка, – с реки ощутимо несло совсем не летней прохладой.

– Неужто ты недоволен тем, что страна в величии пребывает, что люди в ней счастливо живут? – попрекнул его Мефодий. – Ты ж сам ради этого до скончания своих дней трудился. И каждый из нас так же. Вот и будем радоваться, что сбылась наша мечта. Мы же счастливые люди – можем ею воочию полюбоваться.

– Помнится, был такой Лев Давидович Троцкий, – задумчиво начал Константин. – Так он говорил, что цель – ничто, движение – все. Исходя из его слов, получается…

– Получается, что мы были всем, ибо творили все, – тут же подхватил Славка. – А теперь перед нами уже достигнутая цель, зато мы никто и звать нас никак, – подытожил он. – Кстати, Костя, а в этой реальности твоего Давидовича нет и, по-моему, даже и не было. Ни его, ни дедушки Ленина, ни вождя всех народов товарища Сталина. Может, они, конечно, и родились, но в связи с отсутствием революции шибко не засветились. Энциклопедия, которую мы с Минькой листали, их не зафиксировала, потому как все они – мелочь, не заслуживающая внимания.

– Значит, революций не было? – довольно улыбнулся Константин.

– За вторым цветным теликом, или, как его здесь называют, визором, переться на баррикаду желающих не нашлось, – усмехнулся Минька.

– Помнится, раньше ты к другому призывал, – поддел Славка.

– А к чему призывал, то и произошло. Земля и так у крестьян, фабрики и заводы владельцев имеют, но я зато поглядел по этому визору, как тут рабочие живут… Наверное, правильно ты, Костя, говорил, что у каждой вещи должен быть свой хозяин. Ну и мир, конечно. Он хоть и не во всем мире, но наша Русь за последние сто лет вообще ни разу в войне не участвовала. Чего же лучше?

120