Сокол против кречета - Страница 24

К оглавлению

24

– Не передумал, – подтвердил Святозар, подумав: «Знал бы ты, государь, что не просто не передумал, но не далее как полгода назад, когда ты вызывал меня к себе, уже и сводил».

Но говорить об этом сейчас было бы глупо. Вначале надо получить разрешение. Это гораздо важнее. Тогда получится, будто он обвенчался с ней вроде как и не самовольно. А если сказать, то государь может и осерчать. Не с теми невестами отец в мыслях его судьбу связывал, ох, не с теми.

– Ну, раз не передумал, значит, это любовь, – констатировал вновь заулыбавшийся – пасмурное облачко оказалось небольшим – Константин. – Говорят, что она от бога, а разве можно божьему велению противиться?! Женись, сын, коли так!

Видя такое бесшабашное настроение отца, князь уже открыл было рот, чтоб сказать, что он уже женился. Теперь-то, поди, можно, государь своего слова назад не возьмет. Но подходящий момент был упущен. Константин повернулся к своему воеводе, продолжая неоконченный разговор.

«Ладно уж. В другой раз скажу», – довольно подумал Святозар, оставляя государя наедине с Вячеславом.

– А ты не рано ли ликуешь? – попытался внести трезвую мысль воевода, когда Святозар вышел. – Вспомни, что говорил Торопыга. И про курултай заодно, на котором поход объявили. А на кого поход-то?

– Так ведь я не собираюсь ни войска с рубежей снимать, ни крепости рушить, – улыбнулся тот другу. – И Бату только в одном верю. Ему главное – время выгадать, спину свою уберечь. Я даже не верю, что он на братьев собрался идти. Может, совсем иное у него в мыслях. Да разве в этом дело?! Мы из него два-три года выжали – вот в чем суть!

– А потом?

– Потом должны умереть Чагатай и Угедей, и тут у наших степных друзей начнется такое веселье, что им будет уже не до Руси! – чуть не выкрикнул Константин, не в силах сдерживать переполняющие его чувства.

– Это ты с господом богом договорился? – уточнил воевода. – Или люди Торопыги сработают?

– Да нет, все гораздо проще. Я в свое время историков наших много читал, вот кое-что и запомнилось, в том числе и даты их смерти. Они как раз на следующий год приходятся, причем сразу у двоих.

– А ты помнишь, что этот мир вроде бы наш, а вроде бы и не совсем? – не отставал Вячеслав. – Вон и Калка по летописи произошла в одно время, а на самом деле совсем в иное. Чуть-чуть не влетели. Гляди, чтоб мы во второй раз на те же грабли не напоролись, – предостерег он.

– Так я же не призываю совсем расслабиться. Бдить будем в оба, а зрить – в три, – весело подмигнул Константин.

– Ох, гляди, как бы твоя радость боком не вышла, – вздохнул Вячеслав. – Чую я, что крутит он, гад, только не пойму, что задумал. Уж больно он хитрожо… гм, короче, тот еще кадр.

– Так ведь и у нас на его хитрое седалище кое-что с винтом сыщется, – подмигнул Константин.

– Сыщется-то оно сыщется, – хмуро пробормотал себе под нос воевода. – Боюсь только, что оно у него с закоулками, и куда винт вставлять – поди разбери.

* * *
...

И приложиша длань свою к харатье мирной сам государь земли русския, ибо возжелаша он мира и покоя в державе своея и позабыта слова писания, кое гласит: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен и возможет быти обманутым».

Из Владимирско-Пименовской летописи 1256 года

Издание Российской академии наук. СПб., 1760

Глава 5
Помощь «другу»

Правдивый свет мне заменила тьма,

И ложь меня объяла, как чума.

Уильям Шекспир

Святозар, не раз проинструктированный и воеводой Вячеславом, и Торопыгой, и Евпатием Коловратом, не говоря уж об отце, бдительности не терял, особенно в первое время.

Однако Бату вел себя весьма дружелюбно. Он по-прежнему частенько посылал к Святозару гонцов, вызывая друга для приятного времяпровождения. Более того, хан не раз предупреждал князя о том, что вот, мол, не сегодня-завтра прибудут в эти места тумены, посланные его дядей Чагатаем, вместе с которыми он собирается ударить по братьям, злоумышляющим против него.

А пока войска дядюшки задерживались, Святозар и сам получил наглядное доказательство того, что ближайшие родичи Бату строят против него козни. Это произошло, когда хан повез князя на охоту.

Случилось так, что они остались почти одни, не считая двух десятков ханских телохранителей. Воины, налетевшие на них, по своему внешнему виду практически ничем не отличались от ханских, но зато их оказалось очень много. Так много, что принимать бой было безумием. Спасти могло только бегство.

Нападавшие сходились двумя клиньями, истошно визжа на скаку «Орду! Орду!» – слева и «Шейбани! Шейбани!» – справа. Не надо было быть стратегом, чтобы понять – их хотят взять в клещи, чтобы потом раздавить наверняка.

Бату затравленно посмотрел по сторонам в надежде, что сможет увидеть своих воинов, участвовавших в большой облаве, но затем, коротко выругавшись, махнул своим нукерам, давая команду уходить. Отчаянная скачка длилась недолго. Уже через несколько минут стало понятно, что кони монголов, поджидавших хана и его телохранителей в засаде, намного свежее. Расстояние до беглецов с каждым мгновением сокращалось все больше и больше.

Наконец в их сторону полетели первые стрелы, и раздались жалобные крики раненых. То один, то другой воин на полном скаку вылетал из седла, падая в густую траву, которая никогда не бывает в степи такой высокой и сочной, как по весне. Святозар почувствовал, как две стрелы ударились в его кольчугу и беспомощно отскочили от металла. Изделие ожских кузнецов пока спасало своего владельца.

«Пока. До поры до времени», – мелькнуло в голове Святозара, но он отогнал эту мысль прочь, чтоб не мешала.

24