Сокол против кречета - Страница 4

Он присел перед ханом на корточки и дружелюбно, можно сказать, доверчиво, протянул ему стилет.

– Нам надо поговорить, – предложил человек. – Если хочешь, мы можем сделать это здесь, а можем и поехать ко мне.

– Нам не о чем с тобой говорить, – обрел наконец дар речи Бату.

Вновь обретенный стилет придал ему спокойствия и уверенности.

– Я думаю, что нехорошо брать без спроса чужие вещи. Вечное Небо тебя непременно за это покарает, и очень скоро, – проворчал он, бросив взгляд на порезанный палец своего собеседника.

– Но оно же не карает тебя, когда ты без спроса берешь чужие города, насилуешь чужих женщин, а твои воины по твоему повелению отнимают чужие жизни, – удивился человек. – Неужто, терпя все это, оно покарает меня за сущую безделицу, тем более что я не украл твой нож, а вернул его тебе и сделал это добровольно?

– Ты можешь говорить что угодно, – великодушно разрешил хан. – Я позволяю тебе это. Что же до меня, то я беру не чужое, а свое, по праву воина и победителя. – Он немного замялся, но затем нашел еще более весомый аргумент в свою защиту: – К тому же я – любимец Вечного Неба, которое бережет меня для великих дел, – вспомнил он слова своего мудрого наставника Субудая, которые тот не раз говорил ему, многозначительно указывая пальцем на закат солнца.

– Любимец богов и отверженный богами. Это интересно, – задумчиво произнес человек в черном, размышляя о чем-то своем, и криво усмехнулся.

– Что ты там бормочешь? – подозрительно спросил Бату.

– Я говорю, что юный воин-хан и мудрый волхв могут найти общий интерес. Если мы с тобой объединимся, то навряд ли отыщутся силы, которые смогут помешать нам осуществить все, что мы захотим, – ответил тот.

– Твоя речь мутна, как воды Сейхуна, и извилиста, как путь змеи в траве, – заметил хан. – Ты говоришь многое, но не сказал ничего.

– Я поясню, – успокоил его человек в черном.

– Зачем мне тебя слушать? – возразил Бату. – Ты глуп, говоришь о великих свершениях, а сам не знаешь, какой малый срок для оставшейся жизни отвело тебе Вечное Небо.

– Это не так, – спокойно ответил его собеседник. – Я и впрямь не знаю, сколько лет отвела мне судьба, но поверь, что ни завтра, ни послезавтра я не умру. К тому же ты давно не освежал лезвие, и яд уже выдохся. Хотя… на пару человек его еще должно хватить, – произнес он, подумав.

– Я не знаю, откуда ты слышал о яде, но понимаю, что был не прав, назвав тебя глупцом, потому что ты глуп вдвойне, – фыркнул молодой хан. – Если, как ты утверждаешь, его должно хватить еще на пару человек, то тем более хватит для тебя самого.

– Хорошо, – решительно кивнул человек в черном. – Тогда просто выслушай меня, и я уйду, как ты говоришь, умирать. У тебя будет время подумать над моими словами, а когда через три дня я приду к тебе – ты дашь мне ответ.

Через полчаса Бату, внимательно все выслушавший, но по-прежнему недоверчиво поглядывающий на своего собеседника, сказал:

– Ты похож на белых шаманов с крестами на груди. Они тоже обещали мне много радостей и счастья, но лишь тогда, когда я умру. – И усмехнулся: – Глупцы. Зачем мне их рай, если там не будет моих воинов и врагов, которых можно убивать?

– Я обещаю тебе все это еще при жизни, – напомнил человек в черном.

– Да, в этом ты поумнее, чем они, – согласился хан. – Право же, мне будет немного жаль, когда ты умрешь. Я люблю послушать занятные сказки.

– Это не сказки, – не согласился его собеседник. – Так будет на самом деле. Я помогу тебе, а ты – мне. Но я не тороплю тебя. Три дня – хороший срок, чтобы сложное превратилось в простое.

– А если больше? – полюбопытствовал Бату.

– Тогда, следуя неизменному закону круговорота, который справедлив применительно ко всему, даже к мыслям и словам, простое вновь начнет превращаться в сложное. Ты можешь запутаться, – быстро ответил человек в черном.

– Ты уже ухитрился меня запутать, – мрачно сознался юный хан. – Ты играешь со своими словами, как маленькие лисята с мышью, которую приносит им мать. Я доволен тем, что ты уходишь и что я больше никогда не увижу тебя живым.

Но он ошибался. Ровно через три дня юный хан, проснувшись, вновь увидел человека в черном, терпеливо ожидающего его пробуждения. Было не похоже, чтобы он накануне умер, ибо нежить не может кривить губы в насмешливой улыбке. Те, кого похоронили без соблюдения должных обрядов, вообще не могут улыбаться. Они пьют кровь молча, а скалят рот лишь для того, чтобы обнажить свои острые длинные клыки.

К тому же их время – ночь, и самый крохотный луч солнца обязательно причиняет им боль. Но ночь давно прошла, человек в черном стоял на самом свету, льющемся из узкого оконца комнаты, в которой спал Бату, и это не причиняло ему никакого неудобства.

Стараясь не показать своего удивления, юный хан одобрительно заметил:

– Ты сдержал свое слово. Это хорошо. Так поступают настоящие воины. Теперь я готов выслушать тебя внимательнее. Но я не могу договариваться о чем-либо с незнакомцем. В тот раз ты даже не удосужился назвать себя и свой род, если только у шаманов вообще бывают родичи. Как твое имя, играющий словами?

– Какое все это имеет значение? – равнодушно пожал плечами человек в черном. – Рода лишился еще мой отец.

– Если его изгнали из рода, значит, он был плохой человек, – поучительно заметил Бату.

– Он был великим волхвом! – впервые вышел из себя человек в черном. – И не род изгнал его, а он сам ушел, потому что эти глупцы то и дело лезли в его дела и поучали: «Это нельзя делать, ибо оно преждевременно, а так нельзя поступать, ибо оно чревато». На самом деле они просто завидовали его уму, потому что он знал больше, чем все они вместе взятые. Они даже запретили ему читать свитки Первых людей, говоря, что знания, которые содержатся в них, станут опасны в его руках. И тогда он украл сокровенные свитки и ушел в эти края.