Сокол против кречета - Страница 113

113

Но господь с ней, с Булгарией. Невелика птица. Да и Русь опять-таки не дозволит, чтоб раздрай в ней в ужас превратился. Авось подсобит по-суседски. Гораздо хуже, что Вячеслав свой завидущий глаз на дедов престол положил. Ведь что удумал стервец – слух пустил, что если по здравому разумению судить да по божьей правде, то трон за ним должен быть.

Дескать, сам дед Константин не раз повторял – от отца к сыну, и точка. Тогда и впрямь получается, что от сына Святослава к внуку Николаю, а ежели он погиб безвременно, сложив голову за святую Русь, то не к его старшему сынишке, а ко второму Святославичу. Отсюда среди набольших людей и сомнения. Может, и в самом деле так вернее?

Опять-таки ежели лествицу древнюю взять, то они в своем праве – негоже братаничу поперед своих стрыев лезть. Вон, в иных селищах стрыю почет аки отцу родному, а тут. Как-то оно негоже выходит, ведь он для Святославичей сыновец лишь.

Вслух такое, конечно, никто не скажет, но шепоток ходит. Неведомо, кто его распускает – то ли сам Вячеслав, то ли его женушка, не в меру бойкая на язык. Привыкла бабенка у себя на Угорщине ко всяким вольностям, вот и настраивает муженька. Да и не важно, кто именно. Тут за другое опаска. Кто бы ни распускал, а все одно – нехорошо это. В той же Булгарии поначалу люди тоже лишь шептались, а уж потом, когда вовремя не пресекли, за сабли схватились.

Да и у других соседей Руси не все слава богу. У ляхов вообще творится не пойми что, да и в Византии тоже тревожно. Не к добру Палеологи кучкуются близ престола Ласкарисов. Горят от близости к императорскому трону глаза у главы рода – Михаила. Недобро горят, по-волчьи. А на престоле сидит даже не юнец, а вовсе дите. Одно название, что император Византии.

Титул пышный, что и говорить, только если бы не было у него за спиной матушки-регентши Анастасии Константиновны – старшей дочки государя Руси, да не подпирала ее трон двухтысячная уже русская дружина, давно нашлись бы люди, которые спихнули бы с престола внучка славного Иоанна III Ватациса. Ей-ей, спихнули бы.

Опять же и в Великой Орде неладно, а ведь и она рядышком. Вот тоже наделил господь соседями! Видать, сильно осерчал он в тот день на православную державу. Таких, как они, на Руси испокон веков, не мудрствуя лукаво, татями шатучими величали. Да, да, именно так. А как иначе, когда их правители все время норовят собрать урожай там, где не сеяли? Диво еще, что они вообще друг дружку с голодухи не сожрали, после того как подъели награбленное ранее.

Правда, Гуюк вежество к Руси соблюдал. Тать, он ведь как – кто ему с носа кровавую юшку пустил, к тому и он со всем своим почтением, а Гуюку русичи такую трепку учинили, что до конца дней должна помниться. Он и помнил. Жаль только, что конец этот скоро пришел.

Впрочем, его сынам и братьям все едино не до северных соседей – который год наследство делят. Что ни лето, то один осильнеет, то другой, и все лупцуют друг дружку почем зря, а в замирье сойтись не выходит. За это им государя Руси «благодарить» надобно. Его трудами руда там как вода льется.

Может, конечно, он и не по-христиански поступает, но Константин Володимерович не священник, не монах, а в жизни мыслит не о святости, а о том, дабы своему прозвищу соответствовать. Уж больно оно высокое, вот и налагает. Раз тебя народ окрестил Божьим Заступником, стало быть, ты при нужде и согрешить должен, а Русь от раззора уберечь.

И кому тут больше чести и почета? Тому, кто молится в тихой келье, приобщаясь к святости, или тому, кто за родную землю тяжкий грех смертоубийства принять на себя готов? Ведь то, что там творится, – его рук дело.

А не разжигал бы он среди них злобу друг на дружку, и что получилось бы? Вон всего два лета назад потомство Угедея и Чагатая сошлось в схватке с детьми Тули. До десятка туменов с каждой стороны саблями лупцевались, если не поболе. А теперь спроси, на кого бы они эти востры сабельки устремили, если бы не государь? Вот-вот, любому понятно, что на Русь.

Словом, правильно он делает, что стравливает их, как бешеных псов. Может, оно и не по-божески, а все равно правильно. Пока волчья стая своих рвет, овцы целы будут. Авось и Константин Николаич согрешить не побоится, не побрезгует свои длани в басурманской крови изгваздать.

Ага, а вот и подтверждение тому.

– Я так мыслю, что надобно нам два посольства учинить. Того, кто одолел, с победой поздравить, а того, кто раны зализывает, – в печали успокоить. Ни к чему нам от побитого лик воротить, ибо завтрашний день никому не ведом. Лишь господь знает, что он сулит, – неторопливо произнес царевич. – Что же до императрицы Анастасии Константиновны, коей и впрямь несладко приходится, то три тысячи воев, что она просит, мы ей не дадим. И одной хватить должно, да и то на ближайший год, не более. Ромеев, жадных до власти, русскими мечами да копьями все равно долго не сдержать – их отодвигать от престола надобно, чтоб как ни тужились, а все равно не допрыгнули. Посему лучше заместо недостающих тысяч пошлем ей десятка два-три иных. Они хошь и без оружия будут, но пользы ей принесут поболе. У Зворыки много учеников, так что Русь не обеднеет. Ну и бояре Коловрат с Николаем Валериановичем озаботятся. Их люди дочери нашего государя тож сгодятся. И мешкать с этим негоже. Чрез седмицу надо бы всех и отправить.

Тут царевич повернулся к вышеупомянутым, которые немедленно привстали и вежливо склонили головы в знак того, что все поняли.

– Теперь о Волжской Булгарии. Туда тоже надобно посольство снарядить. Негоже, чтоб самая ближняя суседка Руси в межусобьях захлебывалась. К тому же неспокойно ныне в нашем порубежье, так что сопроводить оное посольство надобно достойно, чтоб обидеть его никто и помыслить не мог. Потому придать им не обычную полусотню воев, а пять сотен. Главой же посольства надлежит быть моему стрыю Михаqле Святославичу.

113